Татьяна Безридная: Иногда, чтобы нормально жить, нужно сжигать свои стихи

Как закончить ведущий литературный ВУЗ страны, выпустить несколько сборников стихов, стать стипендиатом Союза писателей, имея ментальный диагноз и оставаясь в социуме? Этот текст обязательно стоит прочесть тем, кто часто бывает в унынии, в депрессии и не знает, как найти выход.

— Мой «дебют» в психоневрологическом диспансере Братска состоялся в 19 лет, еще в 90-е годы. Не знаю, как там сейчас, не была уже в стационаре 6 лет, но раньше это было похоже на тюрьму. Пациенты мыли полы, ухаживали за лежачими больными… за сигареты или еду. Вместо санитарок. Но даже это было спасением, потому что просто сидеть в палате, вариться в своем бреду длительное время – это гораздо страшнее, — рассказывает поэт из Братска Татьяна Безридная.

Ее стихи наполнены грустью, осознанием неизбежного, печалью, но в жизни она общительна и откровенна, что вызывает особенный интерес.

— Я пишу стихи с 14-ти лет. По первому образованию я социальный работник, но это совсем не совсем мое… помощь людям – да, я практик (памперсы, уколы, кормить с ложки, забота, словом), а в кабинете себя не представляю. Однажды я собрала свои лучшие стихи и отправила их в Москву, в Литературный институт им. Горького. Прошла творческий конкурс и с перерывами на академические отпуска училась там 8 лет, — рассказывает Татьяна.

Серьезная учеба с выездами на сессии в Москву сопровождалась личной драмой – распадом ее семьи. Стоял выбор: ехать на завершающую сессию и ГОСы в Литинститут или идти в суд разводиться…. Татьяна выбрала первое и так сохранила себя.

Она считает, что семинаристы несерьезно относились к ее стихам, но многие из них не стали в итоге литераторами, а кого-то и вовсе нет в живых… Татьяна же верна Слову и видит в творчестве терапию и спасение.

— Я сейчас пишу много и часто. Иногда получается набор слов, мне до поры непонятный. И вот ты отложишь это, понимая, что такое нельзя никому показывать, а потом долго раздумываешь над этими стихами… Переписываю – часто. Даже рву, а потом склеиваю кусочки… Но нельзя цепляться за то, что прошло и не получилось. Со временем я стала сжигать черновики, чтобы они отпускали меня и не тревожили. И так намного легче идти дальше, переключаться на что-то новое, — рассказывает Татьяна. — Это, кстати, хорошая психотерапевтическая практика: написать все плохое на лист бумаги… все мысли, приходящие в голову по причине депрессии, или обиды, или негатива какого-то – и уничтожить. Порвать, сжечь. Представляя, что весь твой личный ад – горит сейчас, исчезает.

Мне было интересно узнать, как человек с надломленной еще в юности психикой справляется со своим состоянием. Татьяна вовсе не производит впечатление человека с какими-то ярко выраженными ментальными особенностями.

Ее советы и рекомендации о том, как, будучи не таким как все, жить в обществе без срывов, думаю, пригодятся многим.

— Возможно, с возрастом моё состояние стало выравниваться. Но я и много работаю над собой. Препараты препаратами, но есть незыблемые правила. Во-первых, это работа. Работайте всегда, делайте свое дело. Во-вторых (и это может многим не понравиться… но это важно!), — самодисциплина. Не давайте грусти, плохому настроению, депрессии завладевать вами. Ухаживайте за собой: гигиена, порядок, режим – это нужно соблюдать обязательно, как бы тяжело вам ни было. И, наконец, мышечная радость – ходите как можно больше, двигайтесь (лучше на свежем воздухе), занимайтесь спортом, — делится Татьяна.- И то, что доставляет вам радость: медитации, музыка, творчество, общение с друзьями – лучше оффлайн – принимать ежедневно!

Татьяна также рекомендует в состоянии стресса начинать работу над собой совместно с психологом, затем с психотерапевтом и только в крайней необходимости — с психиатром.

Записано с учётом правок героини.

Ниоткуда не ждать ответа —
ни от музыки, ни от ветра,
ни тем более от тебя.
И, ступая на лед залива,
оказаться почти счастливой:
слышать, как поезда трубят
по ту сторону дня, как солнце
над зимою уже смеется,
как приветствует вОрон свет,
задевая крылами кроны;
знать, что все испытала, кроме…
Кроме смерти.

А смерти — нет.

Так радуйся, покуда не в петле,
а на земле зависла, как компьютер…
Пусть обесцвечен или бесприютен —
он никакой сегодня не атлет,

твой дух, устал… Передохни. Пройдет.
И ударенья расставляй вернее —
тебе ведь ни ошибок, ни сомнений
прощать не станут. Всякий идиот

покрутит пальцем у виска — да что там!
Твоих бессонниц вечная работа —
в полове слово верное искать,
и брать, найдя, за шкварник, как щенка,

и в мутные пока еще глазища
заглядывать — ну где еще отыщешь
лекарства от беспамятства… Пока

еще живешь — таи себя внутри,
не знай о скользком крае перекрестка.
Вон, пуховик уляпала известкой —
похоже на мишень, поди сотри…

Одиночество — как увечье.
Сам-то веришь, что излечим?
Разве многими был отмечен,
кто к душе подбирал ключи?
Звёзды вытаращились дико,
не успеть до рассвета, и
разверзается солнце дыркой
в мир, что лучше бы утаить.
Утро ржавой гремит отмычкой,
явь просеивая сквозь сны…
Просыпайся же, пограничник,
развяжи рукава весны:
ты не смел — пусть она посмеет
(нет лекарств от твоей тоски)
путь души в вышине измерить,
льдом стихов охладить виски…