Спартак Арбатский: уходят легенды Братска

История этой фотографии весьма примечательна. Лет пять назад мы с моим соседом, фотографом Геннадием Тарасковым, о кончине которого я писала недавно, пошли в гости к известному коллекционеру, художнику-оформителю, идеологу этнографического музея «Ангарская деревня» Спартаку Михайловичу Арбатскому. Геннадий был увлечен коллекционными часами и у него были какие-то дела со Спартаком Михайловичем, меня же интересовала только журналистская история о необычном человеке.

Спартак пригласил нас в гостиную, где висела огромная медвежья шкура, и начал рассказывать свои таежные истории. Как он ходил на сохатого, как нес несколько дней больше рога на горбушке, а они были нужны для инсталляции. Тут были и медведи, и волки, и рассказчик он был прекрасный, ну прямо как оживший персонаж со знаменитого полотна «Охотники на привале» Перова. Так Гена его и запечатлел. 

А потом мы пошли в галерею. Картины. Он так дорожил ими. Особое место в его коллекции занимали работы Сергея Моисеенко. Арбатский рассуждал об этих картинах с наслаждением. А я тоже немного интересуюсь живописью и мне, конечно, было интересно слушать и наблюдать за человеком, который чувствует и понимает живопись — по-настоящему, без фальши и наигранности. 

Конечно, мы много говорили об «Ангарской деревне» — душе Братска, самобытном музее имени Октября Леонова. Леонов, Чуласов, Хомченко, Арбатский, Наймушин и еще многие люди — это тот стержень Братска, на котором создавался этот самобытный город. Эти люди принимали решения, непопулярные, сложные, и они сделали нечто необычное, цельное, настоящее — сердце Братска, за которое сегодня постоянно идет борьба, чтобы не оброс музей псевдо-ценностями. Спартак, например, провел множество экспедиций по затопленным деревням, он добыл много экспонатов, артефактов из той распутинской Матёры, которая является одним из главных архетипов Братска. И он копал глубже, до самого каменного века, и как-то это чувствовал землю по-особому, и многим, я думаю, привил это чувство необыкновенной приверженности к родной земле.

Для меня такие как Арбатский всегда были и остаются примером, ориентиром, неким тотемом, за который я отчаянно хватаюсь, когда в нашей серости, лжи, провалах у меня опускаются руки. 

Последняя история, которая объединила нас со Спартаком — это битва за Мемориал Славы. Спартак поддержал нас в этой истории и рассказал, что, когда Мемориал только появился в 1975 году, его признали одним из самых красивых в СССР, да, он читал об этом в журнале и запомнил этот факт. Думаю, аргументы такого авторитета как Спартак, в том числе, убедили городские власти сделать реконструкцию, а не дешевый ремонт.

Я скорблю сегодня вместе со всем Братском и не только — нашего Спартака знали далеко за пределами города. Мне будет не хватать его. Его историй, его человеческого тепла, искренности, увлеченности и даже одержимости некоммерческим миром — природой, искусством, дружбой, общением. Мы любим тебя, Спартак, спасибо за всё, что ты дал нам.